У нее было очень красивое имя Вера. С этим именем на устах мужчины совершали подвиги на поле брани. Правда, все это было в стародавние времена. А что же происходит сейчас с современной Верой. Женщиной одной из тысячи ничем не примечательных женщин. Фраза «любви все возрасты покорны» откровенно говоря, ее вечно смущала. Ну, какая может быть еще любовь - морковь у стариков. Хотя осенняя любовь, пришедшая внезапно, перевернула ее всю жизнь с ног на голову.
      В молодости Верочка была дамочкой влюбчивой. Ее сердечко частенько откликалось и стучало по персонажам далеко не ее романа. У нее было доброе сердце, ее молодость была щедра. Молодость, молодость ей можно простить любой порыв и глупость. Вера не отчаивалась. В следующий раз обязательно повезет. Она радовалась тому, что каждый раз, когда сердечко приятно плескалось в груди от вновь пришедших чувств. И от этого она становилась мягче, нежнее, порхала как бабочка, расцветала розовым цветом весенней японской сакуры на очень короткий срок.
     Шли годы, и всякий раз ей казалось вот она настоящая любовь. Временами обычная влюбленность принималась за емкое слово любовь. Любовь – такая странная болезнь, вселяющаяся в нас, а затем ищущая исцеления. Вы приходите в восторг  вами же самими придуманного образа. Возводя, его на высокий пьедестал и чаще всего покланяетесь этому идолу. А прошло какое-то время свергаете его.
      Сколько мужчин прошло по ее судьбе, пожалуй, всех не вспомнить. Все они тогда казались самыми дорогими и любимыми. Были и бурные романы, правда, очень скоротечны. А без любви  Верочка себя не представляла.
     В свои пятьдесят с хвостиком она все еще была красивой женщиной с копной роскошных огненно-рыжих волос, от которых исходило тепло как от пламени на кострище и ярко выраженной  восточной красотой. Ее глаза черные маслины светились внутренним светом. А ее возраст гарантировал надежность. Незаметно пришла старость. Так она вечно шутила, сама с собой глядя в зеркало. Никогда ей  не испытать ничего подобного. Все чаще посещало острое чувство горечи по безвозвратной потери любви. В душе навсегда поселилась осень. Весне никогда не вернуться. Надежды на что-то светлое угасли. Внутреннее бунтарство улеглось, желания угомонились. С позиции своих лет Верочке стало ясно, все, что с ней происходило в прошлом просто мираж в пустыне.
    Мужчины ее больше не волновали. Она относилась к ним  с большой претензией. Все-то в них было не так. Однако какие метаморфозы проделывает любовь или обожание. Страсть волшебно преобразует в сознании любящего – все недостатки предмета любви в достоинства. Кроме как  очками с розовыми стеклами или шорами, надеваемыми, по доброй воле это не назовешь. Так она думала теперь.
     Лето было на исходе. Осень уже серьезно вступила в свои права.

                                                * * *
     Бушевала золотая осень. Неожиданно на излете лет, с проседью в волосах к ней пришло запоздалое бабье лето. Осенью особенно ценишь бабье лето. Радуешься последним теплым солнечным дням перед началом дождей и студеной зимы. Верочка любила гулять в выходные дни в осеннем лесу по своим любимым тропинкам. Глухие аллеи лесопарка, тронутые первыми красками осени. Небо казалось золотисто – голубым под стать краскам осени. Солнечные блики играли, на верхушках деревьев. Казалось, лес щурился от солнца. Вековые ели и сосны высились по бокам стеной, кругом было ни звука, ни шороха. Воздух был свеж и чист  не в пример городскому. Она была женщина во всеоружии, вот так абсолютно свободной от предрассудков, самодостаточным человеком,  как правило, гуляла одна, что наводило ее на размышления, которыми не хотелось делиться ни с кем. Это было, что-то очень личное. Гуляя она у деревьев набиралась волшебной силы.
     От порыва ветра зашумели деревья. Рой золотой и огненно-рыжей листвы срывался и падал под ноги разноцветным ковром. Она любила шуршать ногами по этим листьям. Ей это напоминало старинный фильм «Венский вальс».
     Вдруг ей навстречу вылетела собака с глазами цвета бездонного неба,  от неожиданности она остановилась. Собака ее обнюхала и села рядом. Ну, что красавица, как тебя зовут – спросила Верочка. Как жаль, что мне тебя нечем угостить. Послышался шорох. И красивый и ласковый, энергичный и настойчивый мужской голос позвал – Ласка ко мне. Испугались – спросил он у Верочки. Вопрос прозвучал участливо и добродушно, как будто и впрямь он находил данную ситуацию до некоторой степени страшной или смешной. На ее щеках заиграл румянец от смущения перед этим сильным мужчиной так запросто заговорившим с ней. Верочка улыбнулась,  пожав плечами, ответила – знаете ли, я вообще-то собак не боюсь. А тем более такую красавицу  как ваша Ласка. Он галантно извинился. На этом, казалось бы, надо закончить разговор. Но они почему-то еще долго стояли друг против друга, а Ласка тревожно поглядывала на хозяина. У него было довольно привлекательное лицо, усталые буро-рыжего цвета глаза почти янтарного цвета как впрочем, все было выкрашено осенью в этот цвет. Это были красивые глаза – бабы в них тонут, как в океане. Она обратила внимание, на его руки держащие поводок широкие, тугие запястья, сильные длинные пальцы на плотной ладони. Мужчина оказался очень общительным человеком. Он обольстительно улыбался и конечно был уверен, что этой улыбкой может вскружить голову любой женщине.  И испросив разрешения немного проводить ее, если конечно она не возражает. Она не возражала, потому, что ей было все равно. Мир мужчин стал все больше вызывать у нее непонимание. Он был безжалостным, эгоистичным и жестоким. Горе той, кто не подчинится их законам. Главное впитывать в себя запахи и звуки леса. Затем он представился – Владимир Петрович. Верочка т.е. Вера Петровна и конечно засмеялась тому, что у них оказалось одинаковое отчество. Так они разговорились о собачьих породах, погоде о всякой ерунде ничего не значащей между совершенно чужими людьми.  Он поинтересовался, как часто она тут гуляет? Он со своей Лаской гуляет каждый день. Она ответила, что не часто, но именно эти места ей по сердцу, тут она отдыхает душой. После напряженной рабочей недели. Пока они гуляли сосны великаны, и огромные сумрачные ели шумели над их головами. Тем временем Ласка забегала то далеко вперед, то шла рядом со своим хозяином. Ревниво поглядывая на собеседницу ее хозяина. У него был низкий певучий голос, потому ей хотелось его слушать долго-долго. Вера с некоторых пор  взяла за правило больше помалкивать и лишь внимательно выслушивать, о чем ей говорят, чтобы потом выяснить для себя, о чем следует говорить с этим человеком, и следует ли вообще о чем-то говорить. Она особо никогда не испытывала потребности выговариваться, не нуждалась ни в понимании, ни в сочувствии считая все это бессмысленным занятием. Но при этом в голове роились какие-то мысли совершенно не касающиеся темы разговора. Мысли метались сумбурные, путанные. Для того чтобы связать их хоть как-то воедино, требовалось душевное равновесие и время. А в душе – словно после кораблекрушения, везде валялись гнилые доски и такелаж. Он как бы почувствовал, что его уже не совсем внимательно слушают. Проводил ее до электрички и откланялся. Так они и расстались, не обменявшись номерами телефона.
      Поездка до дома обескуражила ее тем, что всю дорогу мысли крутились только о том, что все беды от проклятого куска пластмассы с кнопками, так называемого телефоном. Ну почему ее терзал вопрос он не взял у нее номер телефона. Ведь сам же с ней заговорил, гулял  по лесу. На минуту в сердце расцвела весна. Окружающий нас мир более сложен и пестр, подумала она.
     Ночью луна настырно лезла на крышу поликлиники, находящейся напротив ее окон светила в окно, потому спать не хотелось, она стала размышлять. А вдруг она еще раз ошибается на его счет. И надо подходить к таким вопросам на мягких лапах, а не лететь во весь опор.
     Наступил следующий день. Шел дождь город казался полинялым ситцем. Мысли пришли в полный порядок. И потекли будни. Все было подчинено работе и заботам по дому. На следующие выходные появились какие-то дела, погода была дрянь. Длинные космы тумана плыли как привидения по городу. Верочка не поехала гулять по лесу. Чуточку было жаль чего-то. Она не стала доискиваться чего именно. Как Скарлет решила подумать об этом завтра. И все же мысли нет, нет, а крутились вокруг той случайной встрече.
      Сердце как старинный часовой механизм  отстукивает ритм, но не тот «Любовь запоздалая» - подумала она.
     Время шло.
     Это приключение добавило остроты в ее пресные будни.
     Наконец выбралась на лоно природы. Приехав в свой любимый лес, она уже не гуляла медленно как раньше, погружаясь в природу, воздух, а почему то шла, энергично вроде ее что-то толкало вперед навстречу судьбе. Вот что ее беспокоило, столько времени… Она увидела его под руку со статной женщиной. С женщиной красивой, замужней, счастливой в браке, полной достоинства, желанной, чем-то похожей на него. Верно, говорят, что люди прожившие долгое время вместе и если они единомышленники, то очень скоро становятся очень похожими друг на друга. Верочка залюбовалась этой парой. Затем спохватилась и отступила за дерево, чтобы избежать неловкой ситуации при встрече, о которой она где-то очень далеко, почти на дне души мечтала. Ей стал совершенно ясен его поступок. Вот почему он не дал номер своего телефона. Он женат!  Чему удивляться. Раз он тебе более чем понравился, от чего же он должен быть одинок. Немного было, обидно и все-таки она его оправдывала уж тем, что он поступил порядочно по отношению к ней. Не дал надежд на будущие отношения и сам не пустился во все тяжкие втайне от супруги. Так прячась за деревом, она не обратила внимания, что уже несколько минут за ней наблюдают два глаза небесного атласа. Ласка – только и смогла она выговорить. Нашла надо же, не забыла. А я тебе гостинца привезла. Достав из сумки кусочки лакомства, предусмотрительно  купленные ею в зоомагазине. РАСШИФРОВАЛИ,  подумала она.
     - Ба, Вера Петровна – улыбаясь своей обворожительной улыбкой – сказал он. Я смотрю, моя собака явно не равнодушна к Вам. Знакомьтесь это Варенька. Моя любимая сестра, приехала из Питера погостить. У Веры будто что-то застряло в горле и она совершенно осипшим голосом ответила – Вера. От этого она еще больше засмущалась словно девчонка, стоя у доски и не зная урока.
    - Ну, что пойдем, погуляем втроем – спросил он. Или предпочитаете одиночество.
    - Может, я помешаю, наверное, еще не наговорились со своей сестрой.
    - Пойдем у нас еще целая ночь впереди. Наговоримся.
    Сегодня ей гулялось как-то особенно легко, весело. Сестра оказалась очень теплым и милым человеком. Потекли разговоры так, как будто они знали друг друга целую вечность. Виделись впервые. Время клонилось к обеду. Варенька, повернувшись к брату, сказала тоном, не терпящим возражений – похолодало и хочется есть. Приглашай свою знакомую к нам на обед. А то я так много наготовила вкуснятины, а он едок еще тот. Вера не ломаясь, согласилась. Незаметно они подошли к одноэтажному домику. В доме чувствовался мужской аскетизм. Все было убрано и все предметы находились на своих местах. На это Вера обратила сразу же внимание. Владимир накрывай на стол, а мы с Верочкой на кухню. Вскоре они сели за стол. За беседой выяснилось, что он вдовец, потому и не уезжает к сестре в Петербург из-за могилы жены, фотографию которой она увидела сразу же на книжной полке. Очевидно, это была очень красивая и властная женщина. Время пробежало так быстро. Когда она взглянула в окно солнце почти село за горизонт.
      - Ну, что же надо и честь знать - сказала Вера. Пора собираться. Пригласив их  на следующие выходные в гости. К сожалению, Варенька завтра уже уезжает в Петербург – сказал Владимир.
      Однако Владимир, проводив ее до электрички, так и не попросил ее номера телефона.
     В электричке она была готова расплакаться. Что происходит, задавала она сама себе вопрос. Электричка уносила ее все дальше и дальше от него такого родного и любимого человека.
     Любовь запоздалая. Я была права, какая может быть любовь в этом возрасте. Просто блаж.  Она чувствовала себя вырванной ураганом с неуязвимого корабля и очутившейся среди бушующего океана между обломками. Тут же вспомнились чьи-то слова, «что ЛЮБОВЬ это музыка, невыразимый аккорд, а тело – только инструмент,  несомненно, превосходнейший из всех! Достаточно одному из двоих не попасть в унисон, и вместо романса послышится скрип».