Начнем с того, что это был не тернистый и выстраданный путь, приведший меня в театр. Хотя не скрою, как и всякая девчонка мечтавшая быть, по меньшей мере, балериной или драматической актрисой в этом возрасте. Наш класс разделился на два лагеря – мальчики хотели быть все космонавтами, а девочки актрисами. Только пару человек хотели быть врачами и учителями. В то время таких профессий как модели и бизнесмены кроме, «подпольных» не существовало. Шло время. Мечта  растворилась как дым. Проходя, как-то мимо театра мечта вновь мелькнула вот бы тут поработать и ускользнула.
     У вас бывало так, стоит о чем-то подумать, как тут же, или чуть попозже все исполнится непременно. Не могу сказать, что я ясновидящая или обладаю какими-то способностями, но стоило мне подумать или помечтать как все исполнялось. Возможно чистое совпадение. Вот так и случилось, подумала о  работе театре, и мечта сбылась нежданно, негаданно. Наступили лихие 90-е годы. Рухнул союз. Я лишилась теплого и по тем меркам незыблемого места. Искать долго места под солнцем не пришлось. Позвонила подруга и предложила, пока ждешь обещанного места иди, поработай в театр костюмером. Не понравиться всегда можешь уйти. Вот так пришла на пару месяцев, а задержалась на девятнадцать лет.
      Работа оказалась очень интересная и творческая, требующая серьезного внимания и главное зрительной памяти. Текст пьес знали очень четко, дабы не сидеть привязанной у помощника режиссера как это делают теперешние костюмеры.
     Впоследствии, неожиданный звонок, заставший меня врасплох, решил вопрос о переводе меня на должность заведующей труппой. Надо было решаться быстро, и я дала положительный ответ. Костюмером работать стало уже не интересно. А тут что-то новое. Казалось наступил новый этап в жизни.
                                                   *   *   *
      На кой черт понесло меня на эти галеры. Если актерская жизнь – каторга в букетах, то моя – в терновых венках. В театре круглыми сутками и за символическую плату могут работать только люди горячо любящие и приросшие всей кожей к нему.
    Мне иногда бывает трудно, но я пытаюсь понять почему. Наезды и выступления начальства с одной стороны и актеров с другой – обычное дело. Для того и существует театр, где же как не тут выступать. Иногда наблюдаю со стороны за происходящим. Жизнь – вечный урок. Театр – такой непредсказуемый организм. Это монстр, который требует поклонения и трепетного отношения к себе. Он не любит делиться. Тот, кто заводит интересы на стороне, будь то дети, семья, любовники, хобби. Он отторгает вас сразу и навсегда, не имея компромисса. Ему нужна ваша душа целиком и до конца. Поэтому-то за частую люди, которые отдают себя этому чуду, который пожирает вас целиком – одиноки. Особенно это интересно наблюдать за вновь пришедшими людьми. Либо они театральный народ, либо нет. Третьего не дано. Не театральный народ долго не задерживается – быстро уходит. Как-то сами собой просеиваются через сито. И оставались после них только кеды в шкафчиках. Из театра уволиться по собственному желанию невозможно – это как расстаться с родным человеком. Только через провинность или скандалом.
     Правда, занимая эту должность, не могу понять кто я? Ангел или Демон. Со стороны виднее. Фигаро – тут, Фигаро – там, так это про меня.
     Можно долго оставаться глухим и немым, но, настает момент прозрения и хочется плеваться дерьмом. Ан нет, не положено по статусу. Радуюсь, когда день закончился без происшествий, что бывает крайне редко. И предстоящему вечеру дома среди родных вещей, любимых моих пушистиков.
      Единственное преимущество, я теперь иногда рано возвращаюсь домой. Запираю за собой дверь – все я одна. Стремлюсь к уединению и покою все чаще. После этого дурдома, так называемого театром, чувствую себя выпотрошенным каплуном. Дома снимается маска серьезной Матроны.
      И вот он вожделенный миг расслабухи. Но, не тут-то было. Вдруг вспугнет настойчивый звонок мобильного телефона. Как раньше было хорошо, ну нет тебя дома. Попробуй дозвонись. Из телефона непременно прозвучит неожиданный вопрос на засыпку. И снова приходиться включать мозги. В долю секунды жду ответа. А отвечать не хочется – соображалка отключена.
     Только найдешь себе интересное занятие, уляжешься с кошками на диване. Тишина. Все, конец тишины. Соседу срочно понадобилось засверлить стенку, почему-то в ночное время, детям, живущим над головой побегать. Внизу побренчать на фоно. Какая прелесть – вечер удался на славу. Так и мотаюсь – ни днем, ни ночью покоя. Суета сует.
     А недавно произошел случай. Вся умотанная работой, сижу на рядовой репетиции спектакля «Варшавская  мелодия». Режиссер очень часто по ходу репетиции задает вопросы о том, кто исполнитель той или иной исполняемой песни или музыкального ролика. Помощница режиссера отвечала на поставленные вопросы, то Изабелла Юрьева, то…
     И вот он, курьез – во время очередного исполнения музыкального номера нашей актрисой, у режиссера возник вопрос, - а чья эта песня? Звукооператор ответил, - мол, это поет Анна Герман. Тут я влезла в разговор. Какая Анна Герман – это вовсе не ее голос. Тут вся группа товарищей, набрав воздуха в легкие, хохотала до упаду. Конечно не ее голос, поет же наша актриса вживую. Да! Бедная уработалась, пора в отпуск, машинально спутать реальное с фонограммой.
    На улице жара страшная. В новом  кабинете без окон – душно. У нас в театре появился новый главнюк. Это мы так за глаза главного режиссера кличем. Есть в нем какая-то изюминка, но я с детства терпеть не могла изюм даже в булках. Может развлечься, да влюбиться, что ли? Лень! Жарко! Скучно.
     У нас, как и во всех нормальных театрах, мало кто работает на глаз. Естественно во время репетиций все цеха что-то только для себя понятное записывают. Как вдруг, проходя мимо тетради записей реквизитора, читаю – дать за задником актеру Л…, затем пробел и далее – в кулисе маленькая палочка у актера Г… и больная у актера Ч… Тут я почесав затылок задумалась, что ж  дать – то актеру Л… и какая имелась в виду палочка?
Идет монтировка декорации на новый спектакль, слышу крик помощника режиссера – «Эй, кто-нибудь машинисты трахните монтировкой». Снова хохот…
     Сижу в кабинете, пишу бумажки. Чувствую себя каким-то писарчуком. Мне надоело изображать из себя канцелярскую, как бы это помягче выразиться… сами знаете кого. Пошла в народ. Прошлась по администрации. Рассказали пару новых анекдотов. Если публика не пошла – ее уже не остановишь. Глядь, настроение поднялось. Сегодня репетиция на большой сцене. Захожу в зрительский зал, посмотреть, что там происходит. По роду занятий надо быть в курсе. Наблюдаю. Нормальный бы человек, глядя на это зрелище, очень удивился. Пятнадцать взрослых человек во главе с режиссером на сцене валяют дурака. Короче занимаются такой фигней! И так серьезно к этому относятся. В каком офисе такое увидишь? Короче сплошной праздник и развлекушки. Один день не похож на другой. Опять-таки разнообразие.
     Постояли бы вы за кулисами во время спектакля. Вот там-то идет еще один спектакль в параллель происходящему на сцене. Многие актеры вообще очень любят играть не на публику, а на стоящих в кулисах. Идет любовная сцена актер развернул свою партнершу к зрителю так, что бы при объяснении в любви можно было корчить рожи людям находящимся в кулисах. Вот тебе и объяснение в любви. Народ за кулисами хохочет уже в голос. Помощник режиссера шикает, мол в зрительном зале слышно ваше ржание. Или вот смотрю, стоят два костюмера в руках пиджаки наготове к быстрому переодеванию актеров, а сами дрындят о  своем, о девичьем. Вылетает актер, хватает пиджак из рук и опрометью шасть на сцену, затем летит другой и та же картина. Конечно  пиджаки перепутаны, а по сему один актер на сцене как подстреленный цыпленок стоит повернуться не может и ничего не понимает в чем дело, а другой утопает в своем пиджаке и уже смекает, что другой уже стоит в его пиджаке. Поменяться уже поздно. Снова смех сквозь слезы. Брак в работе. Можно и по шапке получить. Иногда и актеры любят пошутить друг над другом. Идет серьезный спектакль – трагедь. Актриса у пульта помощника режиссера анекдоты рассказывает. А в это время  партнер хватает ее за руку и выводит на сцену. Монолог актрисы – «бедная собачка померла…». А ей актеры да мы собираемся уезжать в Париж мадам… Вот и выкручивайся из этой ситуации. Перелистнула пьеску аж до десятой картины. Да еще шаг затруднен. Ходить по сцене невозможно. В чем дело? Оказалось при переодевании платье надела, а через другое платье не переступила, вот оно между ног и болтается. Благо кринолин и зритель ничего не видит. И такой камфузик случается. Не говоря уже об актрисах на сносях, которые играют на сцене, вмиг прыг за кулисы, а там помреж. С ведром (желудок чист) пошла работать дальше.
     Сцена вообще обладает, лечебно-профилактическими свойствами, это заметил О.Табаков. Зачастую идет совершенно больной актер надо бы снять спектакль, а вышел на сцену и всякая болезнь отступила. А парадокс,  заикающийся человек, в жизни выходя на подмостки, говорит совершенно чисто без огрех в речи. Возможно, потому актер зачастую сгорает в театре и живет очень короткую и бурную жизнь. Актеры вообще очень нежные и ранимые люди для этого и нужен заведующий труппой, чтобы возиться и защищать их. Но иногда они становятся просто сукины дети. Вот тут-то и понимаешь занянчина, сели на голову, а уже поздно. Привыкли, так и живем. Пожуришь так нежно и ласково, чтобы не обидеть. Да и ладно. Иначе обидится и наступит на пробку. Себе дороже получается. Вот такая должность как палка о двух концах. И чтобы овцы были целы и волки сыты. А это знаете ли не каждому дано. Вот потому-то и получаешь оплеухи то от начальства, то от них любимых.