Он казался ей чудаком.
Ждал ее у парадных на лестничных клетках,
В неотглаженных брюках и разноцветных жилетках.
Часто пах коньяком.
Называл ее ласково – «детка»…

Он носил ей цветы.
Даже в самый свирепый мороз,
Миллионами белых, заснеженных инеем роз,
Устилал ей мосты.
Говорил и смеялся до слез…

Говорил ей сквозь тишь:
Без нее, мол, в аду гореть,
Что внутри без нее начинает душа стареть,
Что она – как Париж:
Повидать. А потом умереть.

Он казался смешон…
И спустя календарный год,
Подбирая в парадном от прошлого чуда код,
Она знала: цветы в феврале ей дарил лишь Он.
На руках, через оттепель просто по лужам вброд.

Она пишет ему:
«Это за год четвертый раз,
Мне приходит во сне тень твоих воспаленных глаз.
Просыпаюсь в ночи, и в тумане, как в злом дыму,
Я тебе одному сочиняю опять рассказ…»

Разлетается дым.
Он напишет, как раньше жил…
Что сейчас он в Марселе, свои обещанья сложил…
Черепицами крыш всем кварталам – на солнце гореть!
Что она – как Париж.
Повидать… а потом умереть.
…
Что февраль для цветов стал отныне жесток и лжив:
«Я увидел Париж. И лишь чудом остался жив»…