Как-то раз, оказавшись в кругу петербургских академиков, среди которых находился и М.В. Ломоносов, молодой князь Иван Курагин решил похвастаться: “А вот я Рюрикович! Мое генеалогическое древо уходит корнями к Владимиру Красное Солнышко. Кто еще здесь может заявить такое о себе? Вот ты, Михайло сын Васильев, способен что-нибудь подобное сказать о своих предках?” “Увы, нет, - с грустью отвечал великий русский ученый. - Дело в том, что все метрические записи нашего рода пропали во время Всемирного потопа”.

Однажды один вельможа указал Михайле Ломоносову на дырку в его кафтане, вопросив с издевкой: “Что это у вас, уважаемый академик, ум из кафтана выглядывает?” “Нет, - отвечал Ломоносов, - это глупость туда заглядывает”.

Со школьных лет вдалбливали, что Ломоносов был сыном простого крестьянина и всего достиг исключительно своим трудолюбием и талантами. Но есть и другая точка зрения: что отцом прославившего Россию ученого мог быть другой, не менее знаменитый русский человек.  Михайло Ломоносов родился в ноябре 1711 года в селе Холмогоры, затерянном где-то на бесконечных северных просторах России, в семье полунищего рыбака, помора. Паренек, бесспорно, уродился талантливым, и тяга к знаниям у него оказалась настолько сильна, что в возрасте двадцати лет он с рыбным обозом отправился в Москву и поступил там в Славяно-греко-латинскую академию. Однако, похоже, на самом деле биография Михаила Ломоносова, ставшего прославленным ученым и поэтом, куда более извилиста и противоречива, в ней до сих пор немало темных мест. Немало, например, недоумения вызывает тот факт, что сын простолюдина смог сделать сногсшибательную карьеру, стать членом Российской и Шведской академий наук, дворянином и ученым. Вероятно, в связи с этим и появилась версия о том, что вовсе не простой мужик был отцом гения, а сам российский император Петр Первый. Об этом поговаривали еще современники Ломоносова, у которых многое в его жизни вызывало недоумение. Могло такое быть? Царь Петр Алексеевич частенько наезжал на Север и работал, между прочим, простым плотником на Баженовской верфи, которая находилась в непосредственной близости от Курострова, где и появился на свет мальчик Михайло. Впрочем, это вовсе не может служить доказательством того, что мать малыша, урожденная Елена Сивкова, забыв о супружеском долге, попала под обаяние любвеобильного царя. Зато другие факты настораживают: Василий Ломоносов женился в 30 лет, будучи весьма бедным. А уже через 11 лет, в 1722 году, как рассказывает древняя опись, этот полунищий рыбак неожиданно разбогател. Причем не просто разбогател, а стал самым богатым человеком в своих местах, обзавелся самым крупным в Архангельске двухмачтовым кораблем, усадьбой, рыбными промыслами, прудом для рыбы. Неужто неустанный труд помог так разбогатеть? В таком случае и его имя надо срочно вписывать в энциклопедии, потому что это для России случай уникальный. Кстати, сторонники “царской” версии происхождения Ломоносова обычно указывают еще и на то, что Василий лупил своего сынка почем зря, - знал, говорят, что не его это сын, вот и срывал злость на жене, которая умерла, когда Михаилу было 9 лет. Кстати, в поддержку этой версии говорит и тот факт, что Михаил ушел из отчего дома и жил в Москве на 3 копейки в день, практически нищенствуя. Но от хорошей да сытой жизни не уходят. Есть в биографии Михаила Васильевича немало и других таинственных мест. У многих вызывает недоумение, почему именно его отправляют учиться за границу с двумя дворянскими детьми. Но и это еще не все: на дорогу “мужику” Михаилу выдали 300 рублей, а на проживание - 400. Это были огромные по тем временам деньги! Вот, например, что написал будущий ученый в отчете о своих тратах “по научной командировке за границу” : “...в Петербурге и по пути до Любека истрачено 100 руб.”, “От Любека до Марбурга - 37 талеров, костюм - 50 тал., учитель фехтования на первый месяц – 5 тал., учитель рисования - 4 тал., учитель французского языка – 9 тал., учитель танцев (за 5 месяцев) - 60 тал., парик, стирка, обувь, чулки - 28 тал., книги – 60 тал.”... За фехтование и танцы ему досталось, но каковы запросы крестьянского сына, который еще недавно едва сводил концы с концами и вел счет своим тратам только на копейки! А как вел себя “сын простого крестьянина”! Вполне в духе Петра Алексеевича, всегда отличавшегося взрывным нравом. Вот как он обходился со своим преподавателем из Горной академии Иоганном Фридрихом Генкелем, с которым у него не сложились отношения. Генкель, называвший Ломоносова человеком не очень доброго нрава, преданным пьянству, рассказывает о следующих “неслыханных выходках” Ломоносова: он “произносил против меня разные неприличные слова”; “поступки его происходят не от слабости характера, а от умышленной злости”; “сколько совершенно незаслуженных оскорблений человек этот нанес мне... особенно своими предосудительными для меня рассказами в городе о том, что я только хочу разбогатеть на русские деньги”; “он в страшно пьяном виде шатался по улицам и, проходя мимо моего семейства, был очень дерзок и невежлив”; “ужасно буянил в своей квартире, колотил людей, участвовал в разных драках в винном погребке”; “поддерживал подозрительную переписку с какой-то марбургской девушкой”; “Ломоносов со злости изрубил и изорвал на мелкие кусочки изданные мною книги”; “на улицах преследовал меня с коварной целью напасть на меня и нанести мне побои и при этом клялся, что будет мне мстить при всяком удобном случае”.
Разумеется, у противников “царской” версии происхождения Ломоносова есть множество доводов против нее, однако ...