У некоторых людей есть веские причины быть в депрессии, но не у меня. Однажды я просто проснулся и почувствовал себя подавленно и грустно абсолютно безо всякой причины.

Грустить без причины — не прикольно. Грусть может быть приятной, когда у тебя есть чем ее оправдать — и тогда ты можешь слушать грустную музыку или представлять себя героем мелодрамы. Ты можешь в слезах смотреть в окно и думать «Ах, как грустно! Невыносимо грустно! Если бы о моей грусти поставили бы пьесу, зрители затопили бы зал своими слезами!»

Но у моей грусти не было какой-то причины. Представить, что я герой печальной пьесы, было трудно — я не мог вообразить себе пьесу, в которой главгерой печален без особого повода.

— Я не знаю, почему это со мной происходит.

Вобщем, я даже не мог насладиться правом себя пожалеть, а право себя пожалеть — это единственное, что оправдывает грусть. И некоторое время я мог жалеть себя за то, что не могу себя пожалеть.
Некоторое время это работало, но потом мне надоело. «Ну все,» — подумал я, —«Пожалел себя и хватит. Пора заняться другими делами».

Но грусть никуда не делась.

Я попытался силой воли заставить себя не грустить.

А ну перестань!
Прекрати грустить.
Сейчас же.
Хватит.

Ну-ка вставай давай!

Но когда ты пытаешься силой воли преодолеть грусть и апатию депрессии, это все равно, что заставлять безрукого отрастить себе руки.



Если ты не прекратишь грустить, я включу измельчитель мусора на кухне и буду слушать
его грохот до тех пор, пока ты не начнешь делать то, что я сказал.

Когда у меня не вышло заставить себя не грустить, я разозлился. В отчаянной попытке взять ситуацию в своих руки, я начал себя стыдить и пинать в надежде, что это меня мотивирует.
Эй, ты что делаешь? Ты плачешь?
Почему ты плачешь?
А ты знаешь, что есть люди, у которых умерли родные и близкие?
И что в Африке дети голодают?



А самое плохое, что с тобой случилось за последние три дня —
это случайно порвавшийся пакет твоего любимого шоколадного молока.

Но поскольку я был в депрессии, такой подход меня совсем не вдохновил на подвиги. Вместо этого я просто ненавидел и пинал себя еще больше.

Может, я сегодня из дома выйду.
Не выйду. Я слишком сильно себя ненавижу.

От этого моя грусть только усилилась.

От чего, в свою очередь, я злился на себя еще больше.



Что это ты там делаешь за диваном? Я ненвижу тебя!

А от ненависти к себе мне становилось еще грустнее, и так по нарастающей. В конце концов единственным способом выразить свою грусть стало ползком перемещаться по полу.



Ну и куда ты ползешь, червь печальный? Там ничего нет.

Ты вообще соображаешь, что ты делаешь?

Но потом ненависть к себе и стыд перестали давать хоть какой-то эффект. Правда, я уже не мог остановиться. Я ходил за собой по пятам и ядовито комментировал все свои действия и мысли.



Ой, посмотрите только на него! Макароны любишь, да? Как оригинально!
Этим ты мечтал стать в детстве — унылым говном с вилкой в руках?
Поздравляю, ты своей цели добился, Говновилочник! Только не разрыдайся в тарелку!

Что это у тебя там? Стул?

ЗАТКНИСЬ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!

Куда это ты собрался? На улицу? Там тебе прикольнее ходить с постной рожей?

Давай поиграем в игру!

Игра называется «Стоять в углу с тупой рожей».

Готов?

ТЫ ВЫИГРАЛ!!!

На кухню идешь? Отлично. Ну и иди нахуй!

Я провел месяцы не выходя из дома, втыкая в интрнет и сидя на куче грязной одежды, которую я не мог донести до стиральной машинки. Я брал вещь, нес ее стирать, но у дивана на меня вдруг наваливалась апатия, и я складывал вещь в кучу «На минуточку». До машинки она не добиралась. Но какая разница? Я не мылся, так что меня совсем не парило сидеть на куче грязного белья. А если и парило — я этого не чувствовал, я вообще ничего не мог чувствовать из-за огромной, пожирающей ненависти к себе. Так что грязное белье было пофигу, И ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ ТОЖЕ ПОФИГУ.

Постепенно у меня пропали все чувства. Те, кому удалось выжить в этом самоистязании, ковыляли в душе, как раненые оленята, дожидаясь своего часа пасть трупом на бесконечных, запустевших просторах моей души.

Даже на ненависть к себе не осталось никаких сил.



Эй ты, печатник! Сидишь в темноте, чего-то печатаешь там один?
О, как прикольно. Тебе надо... А если...

А пошло все! Делай чо хочешь.

Я не знал, осталась ли у меня вообще способность что-нибудь чувствовать.

Я чувствую себя компьютером.

Если бы моя жизнь была фильмом, то поворотной точкой в депрессии стало бы что-то вдохновляющее и просветляющее. Какой-нибудь там катарсис от обнаружения своего настоящего «я», от победы над своими демонами, после чего я жил бы долго и счастливо всю оставшуюся жизнь.

В реальности поворотной точкой оказалась необходимость вернуть фильмы в видеокпрокат, потому что я уже просрочил их, и за это успел набежать большой денежный штраф. Я уже подумал — фиг с ним, просто никогда больше не пойду в этот видеопрокат, но вспомнил, что давно хотел перемотреть «Джуманджи».

Натянув какую попало одежду и бросив фильмы в рюкзак, я сел на велик и поехал. Это была самая медленная поездка, наполненная ненавистью и отчаяньем.

Когда я приехал, оказалось, «Джуманджи» у них не было.

Я размышлял, взять ли какое-то другое кино или просто уехать домой и сидеть там, пялиться в одну точку, и вдруг заметил, что на меня очень странно смотрит незнакомая женщина.



Наверное, она так на меня смотрела потому, что я выглядел очень, очень подавленно и был одет как чукотский бомж.

В обычное время меня немедленно обдало бы стыдом и смущением, но тогда я не почувствовал ничего.

Я всю жизнь мечтал не париться. Когда я рыдал в подушку без причины, я часто фантазировал, что однажды вдруг стану одним из тех невозмутимых мачо, которым все похрену и у которых стальные нервы, сделанные из чистого рок-н-ролла. И вот, наконец-то, наконец-то, после стольких лет беспокойства, переживаний и страха, у меня не осталось никаких переживаний.

Я почувствовал себя неуязвимым.

— Думай обо мне, что хочешь, дура - я нифига не чувствую.

И так начался мой маленький бунт.



Я могу все.

Может, я возьму фильм ужасов.

Или даже целых шесть фильмов ужасов.

— Я беру все эти фильмы и все эти конфеты.

— У вас вечеринка?

— Неа.

— Эй, а не загрузите ли мне все это в рюкзак? Спасибо.

Я стремительно вылетел из магазина как Бэтмен, вскочил на велик и помчал домой, как стрела.



— Кто знает... Может, чуть позже я даже потрогаю паука руками!

Вот так, моя депрессия стала такой сильной, что вышла наружу и стала моим защитным костюмом, как у супер-героя.



Я неуязвим!

нашла тут:http://eklerovna.diary.ru/p169221790.htm?oam#more1
(C)пёрто